Модели экономического поведения. Рутины

1.Модели экономического и социологического человека.

Экономическая теория со времени возникновения классической школы использовала модель экономического человека (homo oeconomicus). Ее применяли А. Смит, Д. Рикардо, затем К. Маркс и другие экономисты. Создание такой модели обусловлено необходимостью исследования проблемы выбора в экономической деятельности индивидов. Но, как отмечал Г. Саймон, в прошлом «экономическая теория по большей части игнорировала процессы, используемые рациональным субъектом в принятии решений относительно распределения ресурсов»11, что означало доминирование исследования результата выбора, а не его процесса. Такой подход не соответствует современным сложным динамичным условиям, включающим значительную неопределенность, и приводит к отрыву от реальности. Это заставило экономистов, и в первую очередь институционалистов, обратиться к совершенствованию теоретической модели человека.

В современной научной литературе для обозначения экономического человека используется акроним REMM, что означает «изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек». Такая модель предполагает, что человек ведет себя полностью рационально, и предусматривает следующие условия: 1) информация, необходимая для принятия решения, полностью доступна индивиду; 2) человек в своих поступках в сфере экономики является совершенным эгоистом, т.е. ему безразлично, как изменится благосостояние других людей в результате его действий; 3) не существует никаких внешних ограничений для обмена (при условии, что обмен ведет к максимизации полезности); 4) желание увеличить свое благосостояние реализуется только в форме экономического обмена, а не в форме захвата или кражи.

Необходимо помнить, что в неоклассической теории предпочтения индивида принимаются как данные, т.е. не учитываются разнообразие возможностей максимизации при постоянном доходе, различие между субъективными желаниями и объективными возможностями и т.п.

Экономический человек не принимает во внимание предпочтений других индивидов, которые в процессе выбора могут отразиться на его решениях, а также предполагает, что цель и средства известны. Исключается возможность того, что в общественной практике средство может стать целью, и наоборот. Все вышеизложенное свидетельствует об оторванности неоклассической теории от социального и институционального контекста, в котором функционируют экономические агенты.

В социологических исследованиях представлено несколько моделей человека (homo sociologicus). Две из них предложил голландский социолог С. Линденберг.

Первая модель социологического человека (акроним SRSM) означает «социализированный человек; человек, исполняющий роль, и человек, который может быть подвергнут санкциям». Эта модель означает, что индивидуальное поведение социально детерминировано, имеет ролевой характер и полностью контролируется обществом. Вторая модель (акроним OSAM) – человек, «имеющий собственное мнение, восприимчивый, действующий», – связывается с эмпирической социологией. Этот человек имеет мнение относительно разных сторон окружающего его мира, он восприимчив к влиянию окружения, но действует в соответствии со своим мнением. SRSM не является изобретательным, но подчиняется ограничениям в виде санкций и ролевых ожиданий. OSAM лишен изобретательности и ограничений, а его ожидания и оценки не связаны с процессом выбора и максимизации.

Сравнивая модели экономического и социологического человека, можно сказать, что экономический человек представляет наиболее характерные, но не все черты человеческого поведения в процессе хозяйственной деятельности. Модель SRSM применима для описания поведения в стабильном обществе, где большинство ограничений могут быть выражены в санкциях и ролевых ожиданиях. Социологическая модель не включает в себя ни структурированных предпочтений, ни ограничений. Поэтому многие современные социально-экономические науки используют модель экономического человека как поведенческую предпосылку своих исследований.

Обратимся к другому известному исследователю социального действия – М. Веберу. Он выделял четыре «идеальных типа» поведения:

· целерациональное поведение – продуманное использование условий и средств для достижения поставленной цели;

· ценностно-рациональное поведение – использование условий и средств для достижения заданных извне целей, которые определены верой в самодовлеющие ценности (религиозные, эстетические, идеологические);

· традиционное поведение, при котором цели и средства заданы извне, носят традиционный характер, а в основе поведения лежит длительная привычка или обычай;

· аффективное поведение, при котором цели и средства не выделяют­ся, а поведение обусловлено эмоциональным состоянием индивида, его непосредственными чувствами, ощущениями.

В основе взаимодействия на рынке лежит целерациональное поведение. Оно предполагает, в частности, ожидание опреде­ленного поведения от других людей, которое базируется на понимании, объяснении мотивов и намерений окружающих. Однако трудности, с которыми встретилась модель рационального поведения, обусловили необходимость дальнейшего исследования рациональности.

2.Концепция ограниченной рациональности.

Г. Саймон исходя из ограниченности вычислительных, познавательных способностей человека (человеческого интеллекта) в противовес абсолютной рациональности обосновал принцип ограниченной рациональности.

Абсолютная рациональность характеризуется следующими аспектами: целерациональность, причем целью является максимизация полезности или прибыли, которые определяют благосостояние субъекта; субъект использует всю имеющуюся информацию; формирует все возможные варианты выбора; субъект оценивает, ранжирует полезность каждого варианта и осуществляет подобный выбор перед каждым актом действия; уровень рациональности не зависит от ситуации, в которой происходит выбор, и от типа получаемой информации.

Ограниченная рациональность Г. Саймона может быть выражена в следующих положениях: достижение не оптимального, а удовлетворительного варианта, т.е. достаточно близкого в том или ином смысле к наилучшему из вариантов; использование первой попавшейся информации и балансировка между затратами и результатами; разработка ограниченного числа альтернативных вариантов и выбор первого варианта, удовлетворяющего заданным самим субъектом критериям; использование прошлого опыта для выработки модели поведения; зависимость уровня рациональности от ситуации и типа информации. Придерживаясь этой теории, можно предположить, что целью фирмы является не максимизация, а достижение определенного уровня прибыли, сохранение определенной доли рынка и определенного объема продаж, что во многих случаях соответствует реальной действительности.

Большое значение в современной теории придается процедурной рациональности, которая означает следование избранной процедуре принятия решения для получения конечного результата. В случае полной рациональности результат оптимален и обычно единствен. В условиях ограниченной рациональности конечный результат будет зависеть от процедуры принятия решений. Значит, множеству процедур соответствует множество возможных конечных результатов. Г. Саймон подчеркивал, что необходимо принимать в расчет не только рациональность выбора, но и рациональность процедур, т.е. эффективность процедур, используемых для решений выбора, в пределах когнитивных ограничений. Процедурная рациональность в принципе не отвергает возмож­ность выбора оптимального варианта, однако считает экстремальные (наихудший и наилучший) варианты маловероятными объектами выбора, так как они неустойчивы, зачастую дорогостоящи и не воспроизводятся при дальнейшем развитии сис­темы.

3. Поведенческие предпосылки в новой институциональной экономической теории. В НИЭТ используются следующие два аспекта поведенческих предпосылок: 1) познавательная предпосылка (тип рациональности); 2) мотивационная предпосылка (степень следования индивидов своим интересам).

Рассмотрим познавательную предпосылку. Согласно О. Уильямсону, существует три основные формы рациональности.

1. Максимизация – сильная форма рациональности – предполагает выбор наилучшего варианта из всех имеющихся альтернатив. Этой модели придерживается неоклассическая теория.

2. Ограниченная рациональность – познавательная предпосылка, которая принята в экономической теории трансакционных издержек. Это полусильная форма рациональности, которая предполагает, что субъекты в экономике стремятся действовать рационально, но в действительности обладают этой способностью лишь в ограниченной степени.

Такое определение заключает в себе возможность различных его трактовок. Ортодоксальные экономисты ошибочно интерпретируют ограниченную рациональность как иррациональность или нерациональность. Представители других социальных наук считают такую предпосылку слишком большой уступкой принятому в экономической теории принципу максимизации. О.И. Уильямсон считает важным оба слова в данном понятии, так как рациональность означает стремление экономно использовать ограниченные ресурсы, а ограниченность познавательных способностей дает стимул к исследованию институтов.

3. Органическая рациональность – слабая форма рациональности, или рациональность процесса. В эволюционном подходе ее используют Р. Нельсон, С. Уинтер, А. Алчиян, прослеживающие эволюционный процесс в рамках одной или нескольких фирм, а также представители австрийской школы К. Менгер, Ф. Хайек и др., связывающие данную форму рациональности с процессами более общего характера – институтами денег, рынков, прав собственности и права.

Теории органической и ограниченной рациональности используются разными школами для достижения различных целей, но они дополняют друг друга и могут дать эффект в условиях взаимодействия. Последовательная реализация принципа ограниченной рациональности требует замещения принципа максимизации принципом удовлетворительности, для того чтобы избежать проблемы «бесконечного регресса» в постановке оптимизационной задачи с учетом издержек обдумывания.

Мотивационная предпосылка также имеет три формы.

1. Оппортунизм – самая сильная форма мотивации. К ней и обращается теория трансакционных издержек. Под оппортунизмом в новой институциональной экономике понимают следование своим интересам, в том числе обманным путем, включая такие явные приемы обмана, как ложь, воровство, мошенничество, но не ограничиваясь ими. Намного чаще оппортунизм подразумевает более тонкие формы обмана, которые могут принимать активную и пассивную формы, проявляться ex ante и ex post. По-другому, оппортунизм – это эгоистическое поведение с использованием коварства (сокрытия информации). Предконтрактный оппортунизм означает использование частной информации для заключения выгодной трансакции, выгода которой напрямую зависит от неведения партнера. Предконтрактный оппортунизм возможен во многих ситуациях, в том числе при производстве общественных благ, в условиях двусторонней монополии, на рынках со скрытым качеством товаров и др. В литературе он представлен в основном в теме «ухудшающий (обратный, неблагоприятный) отбор». Постконтрактный оппортунизм предполагает использование возможности ненаблюдаемости поведения субъекта для того, чтобы выполнить условия контракта не так, как предполагает другая сторона, а в своих интересах. Практически все случаи относятся к «субъективному риску (моральному риску, риску недобросовестности)». Примерами могут служить страхование, аренда, отношения найма работника и т.п.

Отлынивание – это форма постконтрактного оппортунизма, основанная на возможности уменьшения собственником ресурса вклада в производимый продукт без соответствующего уменьшения его индивидуального дохода на основе стратегического манипулирования информацией о совершаемых действиях. Отлынивание – частный случай более общей проблемы – проблемы отношений принципала–агента. Примером могут служить отношения между менеджером и работником, кредитором и получателем кредита, избирателем и депутатом и т.д.

К постконтрактному оппортунизму относится вымогательство (шантаж), связанное со специфичностью активов и занявшее важное место в исследованиях О. Уильямсона. Вымогательство – это использование возможности отказа от трансакции одной стороной, для того чтобы вынудить другую сторону, использующую специфический актив, на невыгодное продолжение сотрудничества. Степень специфичности – доля ценности, которая была бы потеряна при переводе актива в другую сферу. Вымогательство также появляется, когда становится очевидной роль тех участников команды, которых нельзя заменить другими. Используя свои относительные преимущества, такие члены команды могут требовать особых условий работы или оплаты, шантажируя других угрозой выхода из команды. Угроза вымогательства может уменьшить общую ценность трансакции, так как агенты будут избегать инвестиций в специфические активы. Примерами могут служить взаимоотношения сборочного и комплектующего предприятий, железной дороги и завода, электростанции и угольной шахты, руководителя и опытного рабочего.

Оппортунизм обусловливает появление информационной асимметрии, «поведенческой» неопределенности, которая значительно усложняет задачи экономической организации, потому что в случае отсутствия оппортунизма любое поведение могло бы подчиняться некоторым правилам.

2. Простое следование своим интересам – полусильная форма мотивации – это тот вариант эгоизма, который принят в неоклассической теории. Стороны вступают в процесс обмена, заранее зная исходные положения противоположной стороны. Все их действия оговариваются, вся необходимая информация известна. Контракты выполняются, так как стороны следуют своим обязательствам и правилам. Отклонение от общепринятых правил исключается.

3. Послушание – слабая форма мотивации – равносильна неэгоистическому поведению, когда исключается всякое проявление собственного интереса. Такая форма применима в социальной инженерии, хотя в чистом виде вряд ли существует в экономике.

Таким образом, экономическая теория трансакционных издержек, а значит, и новая институциональная экономическая теория использует две поведенческие предпосылки – ограниченную рациональность и оппортунизм.

Отличие поведенческих предпосылок О. Уильямсона от нео­классического подхода и от идей традиционных институционалистов дается в статье У. Даггера. Автор рассматривает два спектра представлений. На одном конце первого спектра – полная рациональность «экономического человека», максимизирующего полезность (неоклассическая конструкция), на другом – культурная рациональность «институционального человека», культурно развитого, или социализированного («институциональная конструкция»). Ограниченная рациональность гибридного человека О. Уильямсона находится между этими подходами. Знания и вычислительные способности экономического человека не ограничены, он знает все и независим. Знания и вычислительные способности гибридного человека ограничены, он знает не все, но он независим. Знания и вычислительные способности институционального человека ограничены и он не является строго независимым. Второй теоретический спектр касается оппортунизма. На одном конце спектра экономический человек преследует собственный интерес, но без коварства и принуждения (силы), на другом – институциональный человек преследует свой собственный интерес с коварством и принуждением. Гибридный человек О. Уильямсона преследует собственный интерес с использованием коварства, но без принуждения. Другими словами, он достаточно самозаинтересован в использовании коварства, но недостаточно силен, чтобы прибегнуть к принуждению.

Концепции рациональности в новой французской институциональной экономической теории. По мнению А.Н. Олейника, разделяющего взгляды НФИЭТ, идеальный участник сделок на неоклассическом рынке характеризуется следующими чертами.

Во-первых, он должен быть целерационален. Вслед за М. Вебером целерациональное поведение характеризуется как «ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве ²условий² и ²средств² для достижения своей рационально поставленной и про­думанной цели». Целерациональный человек свободен в выборе как целей, так и средств для их достижения.

Во-вторых, поведение homo oeconomicus должно быть утили­тарным. Иными словами, его действия должны быть подчинены задаче максимизации удовольствия, полезности. Следует разли­чать две формы утилитаризма – простой и сложный. В первом случае человек просто нацелен на задачу максимизации своего удовольствия, во втором же он связывает сумму получаемой по­лезности со своей собственной деятельностью. Именно сложный утилитаризм характеризует идеаль­ного участника рыночного обмена.

В-третьих, участник сделки должен испытывать чувство эмпатии в отноше­нии к другим участникам сделки, т.е. должен уметь поставить себя на их место и взглянуть на происходящий обмен с их точки зрения. Эмпатию отличает беспристрастность и нейт­ральность: нужно уметь поставить себя на место человека, который может быть и лично неприятен.

В-четвертых, между участниками сделок на рынке должно су­ществовать доверие, которое необходимо для реализации этих сделок. Именно в существовании доверия заключается предпосылка предсказуемости поведения контрагента, формирования более или менее устойчивых ожиданий относительно ситуации на рынке.

Наконец, участники сделок на рынке должны обладать способностью к интерпретативной рациональности, являющейся синтезом вышеизложенных четырех элементов. Интерпретативная рациональность включает, с одной стороны, способность индивида формировать верные ожидания относительно действий другого, т.е. правильно интерпретировать намерения и планы последнего; а с другой стороны, предъявляет к индивиду симметричное требование: облегчать понимание другими его собственных наме­рений и действий. Предпосылками интерпретативной рациональности является существование фокальных точек, спонтанно выбираемых всеми индивидами вариантов, и соглашений, общеизвестных вариантов поведения индивидов. Фокальные точки связаны с наличием общих точек отсчета в действиях и оценках индивидов и возможны в рам­ках социально однородных групп или одной и той же культуры. Соглашение – это общепринятый в той или иной ситуации вариант поведения. На­личие соглашений позволяет индивидам вести себя так, как этого ожидают окружающие, и наоборот.

Ограничения модели рационального выбора позволяют по иному соотнести четыре идеальных типа поведения по М. Веберу. Тип поведения становится функцией двух переменных: степени жесткости когнитив­ных ограничений и степени полноты информации, используемой для приня­тия решения (или величины издержек поиска информации). По мере движения от аффективного поведения к целерациональному процедура принятия решений усложняется за счет увеличе­ния количества, качества и методов обработки необходимой информации, что еще раз подчеркивает важность изучения рациональности процедуры. А.Н. Олейник делает следующие выводы для понимания рациональности как нормы поведения. Во-первых, степень рациональности зависит от процедуры принятия решения. Во-вторых, существование множества процедур принятия решения обусловливает множество «рациональностей», что выражено в подходе экономи­ки соглашений. Поэтому для описания рациональности как нормы поведения предлагается использовать термин «обоснованное действие». Здесь акцент переносится на процедуру и способы обоснования действия, причем абсолютная рациональность является предельным случаем.

Ожидания и рациональность. Важной характеристикой современной экономики являются ожидания, которые рассматриваются как равноправные с информационным фактором и формирующие среду и ограничения на поведенчес­кие мотивы. Здесь необходимо рассмотреть рациональ­ность ожиданий, которая связана с общим понятием рациональности поведения.

В экономической теории наиболее известны два вида ожиданий: адаптивные и рациональные. Под адаптивными понимают ожидания, сформированные субъектом на основе предшествующих ожиданий с учетом их коррекции на уже известную величину ошибки предшеству­ющего прогноза. Рациональные ожидания, напротив, основываются на всестороннем учете как прошлой, так и будущей информации, в частности политики регулирования экономики. «Ра­циональность» ожиданий выражается здесь в том, что субъект не отказывается априори ни от какого источника информации и учи­тывает ее в соответствии с достоверностью и значимостью. Позднее было предложено рассматривать иррациональные ожидания, т.е. ожидания, формируемые на базе принципиально не­полной информации, а именно информации, из которой принимающим решение лицом сознательно исключена существенная часть. Не учитывать возможные неблаго­приятные для данного субъекта исходы – значит, находиться в пле­ну иррациональных ожиданий.

Некоторые исследователи считают, что рациональность поведения реальных субъектов часто нарушается и должна рассматриваться исключительно как научная абстракция. Кроме причин, указанных Г. Саймоном, приводятся следующие психологические факторы, спо­собные нарушить рациональность поведения субъектов: 1) нежелание и/или неготовность уяснить и сформулировать це­левую установку в ситуации выбора («отвращение к целеполаганию»); 2) нежелание осуществлять выбор или нерешительность в осу­ществлении выбора как действия, последствия которого нельзя обратить вспять («отвращение к необратимому выбору»); 3) нежелание оставаться в пределах известного множества до­пустимых альтернатив («отвращение к границам»); 4) затруднения при сравнении альтернатив («отвращение к рейтинговой деятельности»); 5) нежелание остановиться на наилучшем варианте («отвраще­ние к экстремизму»). Значит, рациональными могут быть ожидания, предпола­гающие лишь относительную рациональность поведения субъектов.

Если признать процедурную рациональность наиболее реалистическим способом поведения, то рациональными в отноше­нии партнера следует считать такие ожидания, которые предпо­лагают его процедурно-рациональное поведение. Не все ожидания являются рациональными, но отказ от рациональных ожиданий (т.е. зани­женные или завышенные ожидания) может дорого стоить экономическому субъекту. Авторами делается вывод, что рациональные ожидания ориентированы на процедурно-рациональное поведение партнеров и отказ от надежды на наилучшее для субъекта ожиданий сочетание нео­пределенных факторов. Напротив, ожидания, априорно рассчитан­ные на экстремальное или иррациональное поведение партнеров, следует считать иррациональными. Взаимные ожидания составляют систему, которая нарушается, если поведение какого-либо субъекта выходит за предполагаемые границы. Поэтому прису­щая данной системе слабая устойчивость компенсируется соответствующими институциональными мерами. «Вообще говоря, имеет место следующая закономерность: чем слабее система взаимных ожиданий, тем более сильной должна быть институциональная структура, требующаяся для сохранения стабильного развития общества».

Необходимо добавить, что культурные нормы (этика, мораль, традиции и т.п.) являются теми правилами поведения или институтами, которые помогают объяснить сложные экономические явления. Выделяются врожденные правила морали, основанные на ин­стинктах (солидарность, альтруизм, групповое принятие решений и др.), и благоприобретенные правила (бережливость, уважение к собственности, честность и т. д.), создавшие и поддерживающие, по выражению Ф. Хайека, расширенный порядок, лежащий в основе функционирования современной рыночной экономики. Индивиды, действуя согласно укоренившимся нормам, могут вернее судить о допустимости своих действий, чем если бы они руководствовались только принципом рациональности. Не случайно Ф. Хайек отмечал по этому поводу: «Рационализм может быть ошибочным, и традиционная мораль может в некоторых отношениях обеспечить более верное руководство для человеческих действий, чем рациональное знание».

Рутины

Понятие рутины было введено Нельсоном и Уинтером применительно к деятельности организаций и определено ими как «нормальные и предсказуемые образцы поведения». Однако рутинное поведение характерно не только для организаций, но и для индивидов. Применительно к последним рутины можно разделить на две категории: технологические рутины, формирующиеся в процессе взаимодействия человека и природы; отношенческие рутины, складывающиеся в процессе взаимодействия между людьми.

Технологические рутины Работая на станке, токарь день за днем применяет одни и те же приемы, причем большую часть времени автоматически. У него не возникает необходимости продумывать последовательность действий. Его действия отлажены. То же касается почтальона, разносящего газеты, или преподавателя, проверяющего работу тысячного студента. Большая часть таких рутин являются неосознаваемыми и реализуются на основе неявного знания. Мы не отдаем себе отчет в том, как именно мы совершаем регулярные действия: завариваем чай, замешиваем тесто или чистим зубы. Более того, зачастую нам проще сделать что-то, чем написать инструкцию о том, как это нужно делать.

Понятие неявное знание (tacit knowledge) было введено Майклом Полани.

Это знание, которое трудно передать другим лицам в устном или письменном виде с помощью использования языка. Язык при этом понимается в широком смысле как система кодов, которыми могут являться как слова, так и математические формулы, графики, рисунки и т.д. Знание может существовать в двух формах: вербализованные знания – знания, которые отделены от личности и могут быть относительно легко переданы с помощью использования языка (кодов); неявное знание – невербализованные знания и навыки, которое либо создаются индивидом на основе собственного опыта, либо передаются через личный пример в процессе совместной деятельности от одного человека другому. Большую часть своих знаний о мире, своих навыков и умений человек приобретает бессознательно, в процессе взаимодействия с другими людьми. Вербализованное, упорядоченное знание – продукт длительного развития, в основе которого лежит возможность тиражирования материальных носителей знания (прежде всего, книгопечатание) и выделение образования в отдельную отрасль деятельности.

Технологические рутины облегчают нам жизнь, экономя затраты времени и сил на обдумывание каждого действия и/или их последовательности. Если в комнате темно, мы включаем свет. Если душно, открываем окно. Не пропуская соответствующие действия через мысленные приказы. Кроме функции экономии затрат времени и сил, рутины выполняют еще одну важную функцию: они помогают людям справляться с неопределенностью окружающего мира.

Неопределенность в форме ограничения когнитивных (познавательных) возможностей человека делает постоянную оптимизацию поведения бессмысленной. Чем меньше у людей знаний об окружающем мире, тем более устойчивыми являются рутины. Они выступают в этом случае как способ облегчения жизни. Например, при падении объема продаж мы, как правило, начинаем вкладывать деньги в рекламу своего продукта. Более осмысленным поведением, наверно, было бы исследование причин снижения выручки. Возможно, что сбои происходят на уровне отдела продаж (невнимательные или невежливые продавцы), производства (ухудшение качества выпускаемой продукции) или неправильного прогнозирования структуры выпуска (обувь неходовых размеров). Но такое поведение (вложение денег в рекламу) превратилось для нас в рутину, поскольку обычно оно срабатывает (приходит больше новых покупателей).

К рутинам можно отнести и обряды заклинания дождя, ветра, урожая и т.д. Рутины устойчивы, но не неизменны. Если условия, в рамках которых функционируют фирмы или индивиды меняются, то сложившиеся рутины часто становятся неэффективными. Процесс приспособления к новым условиям, выраженный в поиске новых моделей поведения, освоения и закрепления их в качестве рутин, зависит от природы знания, которое лежит в основе этих рутин. Если мы, приложив некоторые усилия, можем ответить на вопрос, почему именно мы применяем эту рутину, и что именно изменилось, нам легче осознать, что рутину нужно изменить и легче выработать новую рутину. Например, мы всегда шли от метро до дома по определенной дороге. Но сейчас начался ремонт прилегающего к этой дороге здания, и маршрут стал неудобным. Мы пытаемся оценить другие маршруты, пробуем их использовать, и, наконец, выбрав лучший по нашему мнению вариант, вырабатываем новую рутину.

Если в основе рутины лежит некая неосмысленная нами традиция, нам трудно понять, как именно ее изменить. Например, если в основе поведения верующего человека лежит религиозное предписание, он не изменяет рутины, даже если весь его опыт не дает ему никаких свидетельств ее эффективности. Иными словами, чем менее осознанным является основание рутины, тем более длителен процесс ее изменения. Отношенческие рутины Отношенческие рутины складываются в процессе социального взаимодействия. Помимо функций снижения издержек и уменьшения неопределенности, они выполняют еще одну важную функцию – функцию координации совместной деятельности. При выборе линии своего поведения люди стремятся учесть возможную реакцию окружающих на их действия. Когда мы знаем, что наши контрагенты действуют, руководствуясь стереотипами, у нас возникают определенные ожидания относительно их будущего поведения. И в соответствии с этими ожиданиями мы выбираем ту или иную стратегию своего собственного поведения. Таким образом, рутины дают нам возможность путем построения системы взаимных ожиданий вносить в отношения элемент координации и предсказуемости.

Классическая экономическая теория построена на основе четкого разделения вопросов рациональности и координации. Вопрос координации рассматривается в рамках теории обеспечения равновесия. Вопрос рациональности – в рамках теории принятия решений. В свою очередь, оба указанных сюжета никак не связаны с третьим, касающимся ценностных суждений. Институционализм нацелен на увязывание между собой вопросов координации, рациональности и ценности. Если мы соглашаемся с тем, что координация деятельности требует мыслительных усилий, а не осуществляется автоматически, то отсюда вытекает преимущественно интерпретационный, а не только калькуляционный характер рациональности человеческого поведения. Чтобы скоординировать свои действия с окружающими его людьми, человек должен, прежде всего, применить те или иные мысленные модели, позволяющие ему понять (интерпретировать) действия и намерения других людей. Применение этих моделей требует не только когнитивных, но и оценочных усилий. Именно здесь проявляется роль коллективных ценностей и общих интерпретаций, их влияние на человеческое поведение. В процессе нашего развития и общения с другими людьми у нас формируются ментальные модели окружающего мира, через призму которых мы и воспринимаем этот мир. Ментальные модели определяют наши реакции и позволяют выбрать линию поведения наиболее экономным, с точки зрения расходования когнитивных усилий, способом. Иными словами, сталкиваясь со сложностями окружающего мира, мы выстраиваем для себя его упрощенную модель. Эта модель обуславливает гипотезы относительно свойств окружающего мира и предписания, определяющие наше поведение и позволяющие решать конкретные задачи. Данные предписания хранятся в нашей памяти в виде неявного знания – рутин, которые мы осваиваем по мере обучения и приобретения опыта.

2. Общие ментальные модели

Общие ментальные модели – это основа любого взаимодействия. Они создают рамки для одинакового восприятия реальности участниками отношений и служат основой любого совместного действия. Общие ментальные модели включают в себя следующие компоненты: общие знания; общие значения; общие ценности; общие ожидания и общие убеждения. Общие знания Общие знания могут существенно различаться по своему содержанию. Одни народы уверены, что Земля вращается вокруг Солнца. Другие – что Солнце вокруг Земли. Третьи полагают, что движение есть понятие относительное. До тех пор пока такие знания не приводят людей к явным противоречиям с действительностью, люди считают их верными. Различаются и представления людей о природе истины.

Для одних людей истина – это догма, которая не требует доказательства. Она основана на религии или традиции. Так думали предки человека, так считают все его близкие, значит, это правильно. Люди чужого племени – враги. Если ты стремишься покинуть свою касту в этой жизни, ты теряешь шансы улучшить свое будущее при перерождении. Нам такое понимание истины кажется странным. Но если мы проанализируем то, что определяет истину для нас, то окажется, что мы не так далеко ушли от тех, кто ориентируется на догмы. Например, многие люди считают истиной откровение. Откровение основывается на мнении человека, которого мы почему-либо уважаем. Это может быть священник, пророк, мудрец или эксперт.

На какой вопрос отвечают студенты разных факультетов. Историки – на вопрос когда? Географы на вопрос где? Математики на вопрос сколько? А экономисты: в каком томе и на какой странице? Шутка была хороша тем, что соответствовала правде жизни. Мы изучали Капитал как семинаристы Евангелие. Эта книга была для нас источником истины. Еще один вид истины можно назвать прагматической истиной. Это истина, которая кажется нам доказанной практикой. Зимой холодно. Летом жарко. Собака лает. А кошка мяукает. Мы не всегда знаем почему, но знаем, что это так. В отличие от прагматической истины, аналитическая истина устанавливается на основе анализа и размышления (рассуждения). Мы объясняем себе и другим какие-то явления, основываясь на других знаниях и собственном понимании логики. Есть две профессии, представители которых всегда пытаются объяснить нам, что происходит в экономике. Таксисты и парикмахеры. Мы с вами, как люди образованные, больше доверяем научной истине. Научная истина выявляется посредством метода, который кажется нам научно-обоснованным (модели, эксперименты, анкетирование, расчеты и т.п.). Жаль только, что опровергаются эти истины ничуть не реже, чем все остальные. Общие значения Следующий очень важный элемент общих ментальных моделей – общие значения. Восприятие нами мира строится через его структуризацию: узнавание (идентификация), интерпретация (приписывание значения), встраивание в общую картину. Мы видим не просто четвероногого зверя, бегущего по дороге, а собаку. И в зависимости от нашего социального опыта воспринимаем эту собаку тем или иным образом. Как объект потенциальной опасности, симпатичную дворнягу или нечто, что не имеет значения. Иными словами, человек воспринимает мир посредством социально заданных значений окружающей его действительности. Не так давно в телевизионной передаче был сюжет о нравах аборигенов какой-то далекой местности. К ним регулярно приезжал некий европеец и обменивал свои товары на их охотничью добычу. Все шло хорошо. Но в один из приездов европеец выложил свои товары, а аборигены в ответ дали ему много меньше трофеев, чем обычно. Европеец попытался объяснить, что не согласен, и забрать свой товар обратно. Его убили. Комментатор был возмущен бесчестностью аборигенов. На самом, деле их поведение можно упрекнуть во многом, но только не в нечестности. Дело в том, что европеец считал, что они обмениваются товарами, а аборигены, что – дарами. В примитивном сознании нет понятия эквивалентного обмена. Есть дарение и есть добыча. Попытавшись забрать обратно свои дары, европеец оскорбил племя. И они не простили нанесенную обиду. Приписываемые нами значения очень серьезно влияют на наше восприятие. Мы видим во внешнем мире далеко не все, что там действительно происходит, и порой видим то, чего на самом деле нет, дополняем мир нашими фантазиями – представлениями о том, что должно было быть. Этим, в частности, объясняется тот факт, что свидетели ДТП часто дают совершенно разные показания.

Общие ценности

Общие ментальные модели охраняются культурой общества. А основным элементом культуры являются ценности. Ценности определяют вектор деятельности человека, устанавливая цели нашей деятельности и определяя наши поступки в координатах: хорошо - плохо. Жертвовать собой ради жизни или здоровья других – хорошо. Поэтому смелые солдаты, самоотверженные спасатели и помогающие людям во время эпидемии врачи – это герои. Отнимать чужое имущество – плохо. Поэтому воры, грабители и мошенники - преступники. Ценности могут существенно различаться в различных культурах. Во многих европейских странах считается само собой разумеющимся доносительство. Ведь существующие законы и порядки призваны защищать интересы всего общества. А, следовательно, те, кто их нарушает, наносят ущерб всем окружающим. Например, если вы нарушаете правила дорожного движения, вы создаете опасность дорожного происшествия. Если студент списывает на экзамене, он нечестным образом повышает свой рейтинг и отнимает у других, более достойных, хорошее место работы в будущем. Поэтому долг каждого, кто заметит такое недостойное поведение, сообщить о нем преподавателю. В России отношение к доносительству прямо противоположное: «Доносчику – первый кнут».

Герт Хофстеде Голландский социолог Герт Хофстеде исследовал влияние национальных культур на корпоративную культуру многонациональной корпорации IBM. Он проанализировал итоги опроса ее сотрудников в 40 странах. Полученные результаты позволили ему сделать вывод о пяти основных параметрах, определяющих особенности национальной культуры.

1. Индивидуализм – коллективизм. Индивидуализм предполагает, что человек действует исходя из своих собственных интересов, а также интересов близких ему людей (родственников, друзей). Коллективизм исходит из того, что каждый человек по рождению или по работе принадлежит к той ли иной группе и не может считать себя свободным от нее. При этом группа заботится об удовлетворении запросов индивидуума, требуя от него, в свою очередь, безусловной лояльности. Индивидуализм считает высшей ценностью свободу человеческой личности, ее независимость и возможность самореализации. Но оборотной стороной свободы и независимости является опора на собственные силы – девиз «защити себя сам». Коллективизм, ограничивая свободу индивида, предлагает ему взамен заботу и внимание. Преданность группе обменивается на защиту от внешнего мира.

2. Дистанция власти – это степень готовности группы принимать социальное неравенство. В культурах с сильной дистанцией власти существует твердое убеждение, что чем выше положение человека в социальной иерархии, тем он значительнее как человек. В культурах с низкой дистанцией власти считается, что иерархия – не более чем условность, необходимая для выполнения определенной работы. Статусы заканчиваются там, где начинается человеческое общение. Подчиненные ощущают себя такими же людьми, как и руководителя, и последние разделяют это мнение.

3. Боязнь неопределенности. Представители культур с боязнью неопределенности стремятся обезопасить себя множеством формальных правил на все случаи жизни. Они верят в существование единственно правильного пути, пытаются все предусмотреть и все проконтролировать, резко отрицательно относятся к отклонениям от установленных норм и правил. Представители культур, склонных к риску, относятся к чрезвычайным ситуациям и незапрограммированным случаям, как к естественным житейским проблемам. Считают, что все предусмотреть невозможно.

4. Мужское и женское начало. В одних культурах ценится и поощряется честолюбие, соперничество, нацеленность на лидерство, успех. В других – стабильность, комфорт, «человеческие отношения». Синонимами мужественности являются уверенность в себе, самоутверждение, материальный успех, конкуренция. Женственность, напротив, определяется предпочтением профессиональной безопасности, поддержанием социальных контактов, ориентацией на качество жизни. 5. Стратегическая ориентация. Долгосрочная ориентация характеризуется взглядом в будущее и проявляется в стремлении к накоплению ресурсов, упорстве и настойчивости в достижении целей. Краткосрочная ориентация стремится к воспроизводству прошлого и настоящего, характеризуется уважением традиций и наследия, повышенным вниманием к выполнению социальных обязательств. Порядки значимого Плюрализм форм оценки отмечают и французские ученые Лоран Тевено и Люк Болтански. Они исходят из того, что в основе процедур квалификации явлений (людей, событий и вещей) лежит некая общая грамматика справедливого и несправедливого, которая различается для людей, придерживающихся разных порядков значимого Совместные ожидания позволяют людям координировать свои действия, даже если они лично не знакомы. Вернемся к понятию институтов как ролевых систем совместного действия. Общая культура говорит нам о том, что может и что не может позволить себе начальник по отношению к подчиненному. Как должны вести себя по отношению друг к другу коллеги по работе. Какие поступки допустимы по отношению к врагу. Люди являются объектами социального контроля. Человек сопоставляет свои поступки с социально заданными требованиями. Индивиды далеко не всегда могут поступать так, как им хочется. Участвуя в коллективных действиях, каждый человек вынужден приспосабливаться к ожиданиям окружающих. Когда встречаются близкие люди, предполагается, что каждый должен быть радостным независимо от того, что он чувствует на самом деле. На похоронах все обязаны быть грустными, даже если кто-то из осиротевших с нетерпением ожидает оглашения завещания. Общие убеждения Убеждения представляют собой самый глубокий слой культуры, потому что редко осознаются (эксплицируются) своими носителями. Это скрытые и принимаемые на веру предположения о характере окружающего мира, времени, пространстве, природе человека. Лейн и Дистефано Исследующие проблему национальных культурных различий американские ученые Генри Лейн и Джозеф Дистефано полагают, что принимаемые на веру предположения можно свести к шести основным переменным, существенно различающимся в разных культурах.

Одним из убеждений западного человека является его вера в собственную рациональность. Если человеку задают вопрос, почему он поступает так, а не иначе, он обычно находит для этого более или менее осмысленное объяснение. В 1899 г. д-р Бернгейм, возглавлявший гипнотический центр в Нанси, провел следующий эксперимент. Во время гипнотического сеанса он внушил пациенту, что после того как тот будет выведен из гипнотического транса, он должен взять зонтик одного из гостей, открыть его и пройтись дважды вперед и назад по веранде. Пациент проснулся, взял зонтик и, хотя и не открывал его, но вышел из комнаты и дважды прошелся вперед и назад по веранде, после чего вернулся в комнату. Когда этого человека попросили объяснить свое поведение, он ответил, что «дышал воздухом». Он уверял, что имеет привычку иногда так прогуливаться. Тогда ему задали вопрос: почему у него чужой зонтик? Он был очень удивлен, принес свои извинения за ошибку хозяину зонтика и поспешно вернул взятую вещь на вешалку. Зигмунда Фрейда, который был свидетелем данного эксперимента, поразил не сам факт гипнотического внушения, а то, что человек стал придумывать правдоподобные объяснения своим поступкам. Он пытался объяснить свое странное поведение рациональными соображениями и говорил совершенно искренне. Из этого следует очень важный вывод: объяснения, которые дают люди своим поступкам, не всегда заслуживают доверия. Даже когда они говорят вполне искренне, они действуют по культурной привычке: ищут рациональные объяснения своим действиям. Фрейд назвал свойство людей использовать свои интеллектуальные способности для оправдания действий, совершенных ими по причинам, о которых они сами не имели понятие, рационализацией. Существует такая психологическая шутка: «Мотивы есть способы объяснения прошлых действий». И в этой шутке есть очень и очень большая доля правды. Правды, суть которой заключается в том, что то, как люди объясняют свои уже совершенные действия, и то, что действительно ими движет, – далеко не одно и то же.

Человек имеет определенные знания, с помощью которых формируются ментальные модели.

Через призму таких моделей мы воспринимаем мир. Именно они помогают нам выбирать линию поведения. Соответственно, модель правильного выбора может корректироваться за счет ментальных моделей, включенных в нее как элемент механизма для принятия решений. Регулярно мы сталкиваемся с различными сложностями восприятия окружающего мира, обуславливая предписания поведения. Так мы постепенно выстраиваем его упрощенную модель, которая позволяет нам решать определенные задачи. Эти предписания мы храним в виде рутин, которые мы осваиваем по мере приобретения опыта и обучения. Рутины — специальный способ хранения навыков и знаний, которые необходимы человеку для осуществления его деятельности.

Рутинное поведение может быть характерно не только для компаний или организаций, но также и для различных индивидов. Рутины для индивидов можно разделить на две группы: технологические рутины — они формируются при взаимодействии природы и человека, и отношенческие рутины — которые складываются в процессе взаимодействия людей между собой. Необходимость вырабатывать навыки для того чтобы реализовывать имеющиеся знания обуславливают особый эволюционный характер изменения и формирования рутин. В случае изменения условий, в рамках которых функционирования индивидов или фирм, существующие рутины меняются, так как они становятся неэффективными. Приспособление к новым условиям зависит от знаний, лежащих в основе рутин: чем меньше знаний, тем длительнее происходит весь процесс. Основные ментальные модели

При взаимодействии друг с другом, экономическим агентам приходится выбирать совместные правила поведения. В итоге все иерархические структуры образуют ментальные модели, которые создают необходимую рамку для интерпретации и восприятия реальности отношений. Все ментальные модели изменяются и складываются под воздействием механизмов обучения постепенно. Ментальные программы и Культура (подход ученого Гирта Хофстеда) Знаменитый ученый Гирт Хофстед — самый известный специалист по вопросам культуры считает, что поведение человека во многом зависит от ментальности его программ. Ментальные программы для Хофстеда — «образцы чувств, действий и размышлений». Он выделил три уровня этих программ:

— на самом нижнем уровне находятся универсальные программы, схожие для всех индивидов. Эти программы наследуются генетически; — на среднем уровне ментальные программы, специфичные для конкретных групп индивидов; — на высшем уровне располагаются ментальные программы, специфичные для определенно конкретного индивида. Частично такие программы формируются путем обучения. Пирамиду экономической культуры образуют три главных уровня: • общая экономическая культура; • экономическая и основная культура лиц, которые принимают решения на уровне организаций; • теоретическая экономическая культура.